Очень интересный пост прочитала в блоге иллюстратора Natalie Ratkovski
думаю, вам должно понравится!

Принесла из библиотеки книгу Пауля Клее "Педагогические эскизы", но не обратила внимание, что речь о сборнике упражнений для некоего учебника. Т.е. там без слов практически ничего не понятно, а описания, видимо, есть в книге-учебнике. Порылась в каталоге библиотеки - самого учебника тоже не обнаружила. Зато в конце книги, которую принесла домой, есть воспоминания и небольшие пояснения одной из учениц Пауля Клее времён его преподавания в Баухасе. Его курс считался начальным, базовым для всех художников, дизайнеров и иллюстраторов. Клее объяснял практически на математическом уровне динамику восприятия работ различных художников и наставлял очень необычным образом своих студентов. Я так зачиталась, что прямо представила себя сидящей в классе среди других восхищённых студентов.

Мне понравилась фраза из воспоминаний ученицы, как Клее говорил, что любой рисунок - это движение: у него есть начало, есть процесс создания и есть конец. С этим высказыванием Пауля Клее я не была знакома, но невольно улыбнулась замечательному совпадению. Пару лет назад, когда у меня брали интервью для сборника современной иллюстрации Illustration Now
(Vol.3) от известного издательства Taschen, которое как раз специализируется в основной своей массе на книгах об искусстве и стиле жизни, я сказала именно эту фразу, что рисовать для меня означает - движение. И прибавила, что если я не рисую - мне кажется, что я останавливаюсь.





Читая воспоминания ученицы, вдруг поняла, какой удивительной силой внушения обладал этот человек, насколько был энергичным, талантливым, с ясным умом и безграничной любовью к искусству. Заодно, ознакомившись с его методами преподавания, поняла, почему во времена моего немецкогог образования нас часто бросали как котят в воду: давали задание и заставляли самим его решать, ничего не объясняя предварительно. Мои преподаватели, конечно же, были не совсем правы, потому что тот же Клее сначала объяснял природу вещей, а потом следующим практическим занятием, стараясь не подавлять своим авторитетом, давал студентам работать самостоятельно.

Например, Клее утверждал, что можно научиться определёнными средствами воздействовать на восприятие картин. Этим средствам можно научиться. Но для того, чтобы ученики не перенимали приёмы учителя, а вырабатывали свои собственные методы, он никогда не рассказывал, как именно достигал сам тот или иной эффект. Клее говорил, что эти методы должен каждый прожить, прочувствовать и выработать сам, чтобы успешно применять их на практике. 

Задания выглядели примерно вот так.
Изобразить две противоположности: рыхлость, рассредоточение цвета и его сгущение. На цветном фоне сделать это так, чтобы стало понятным движение массы. Там где цвет будет убывать в своей интенсивности - он должен означать смерть, разложение, угасание - отрицательное движение. На бесцветном фоне изобразить положительное движение массы цвета. Цвет должен ликовать, главенствовать, расти и олицетворять рост, развитие, солнце, день, движение вперёд, вызов.

Представили себе, как бы вы выполнили его задание?

В моём институте профессор Вальтер Зак, который преподавал фотографию, любил давать такие упражнения. Например, говорил сфотографируйте несколько эмоциональных состояний белой кружки только средствами окружающего мира. Т.е. кружку нельзя было наряжать в шарфики-бантики и рисовать ей глазки, а лишь помещая её в какие-то условия, давать зрителю понять, что же она чувствует. В итоге у каждого студента были свои решения: одним нравилось всё трагичное - они бросали кружку в мусорку, валяли в грязи, фотографировали её в тёмных углах и среди разложившихся отходов. Другие же фотографировали свои белые кружки в лучах восходящего солнца на подоконнике, в белой пене с радужными отражениями, среди буйного цветения роз и т.д. И каждый вынес из этого задания что-то своё, научился своим приёмам воздействия. 

По словам студентки Клее - Хелен Шмидт-Нонне - объяснения Пауля Клее были очень живописными, образными. Например, если он хотел как-то обозначить спокойствие в композиции, он говорил:"Предмет спит". Если он объяснял влияние цветов, старался дать понять студентам, насколько цвет - вещь реальная и осязаемая. 

Например, он помещал в каком-то углу кабинета красный предмет и каждый раз, когда упоминал красный цвет в своих объяснениях, подходил к этому предмету и показывал на него рукой. Красный принимал облик в его рассказах, становился предметным, осязаемым.

Да, как жаль, что нет машины времени. С каким бы удовольствием я побывала на его уроках.